Накануне лондонского концерта и в преддверии юбилейного концерта «Аквариума» в московском «Олимпийском», который пройдет 8 июня, с Борисом Гребенщиковым посидел за чайничком чая обозреватель «Известий» Михаил Марголис.

вопрос: Судя по афишам, в июне «Аквариум» отпразднует свое 350-летие. Ты и прежде в наших разговорах упоминал такую многовековую дату. Сколько в ней смыслов, или это исключительно твое озорство?

ответ: Отвечаю охотно. Я, правда, не умею считать время, и меня ни с какой стороны не интересуют юбилеи. Мне кажется, юбилеями гордятся те люди, которым больше гордиться нечем. Я, допустим, не стал бы гордиться даже 500-й или 1000-й сочиненной песней или миллионной строкой. Это лишь цифры. Они ничего не значат. Меня интересует только то, что мы сегодня делаем в «Аквариуме». А сколько времени прошло, не важно. Как говорится, счастливые часов не наблюдают. Поэтому, хотят они юбилей — пожалуйста, пусть он будет. И в этом случае какая разница — 35 или 350 лет? Я помню, что мы играем давно. Возможно, и 3500 лет.

в: «Они хотят юбилей» — это кого ты подразумеваешь?

о: Систему массового оповещения публики о каком-то событии, когда общественности подается сигнал, что на такое-то мероприятие надо купить билет.

в: Сольный концерт «Аквариума» в Royal Albert Hall выглядит достаточно неожиданно в вашем нынешнем гастрольном графике. Откуда он взялся?

о: Это личный подарок Шри Чинмоя нашей музыке, «Аквариуму». Ему нравится, как я пою.

в: Как-то будешь видоизменять вашу теперешнюю программу ради такого концерта?

о: Нет, мы построим ее точно так же, как на других выступлениях. Добавится только одна песня, написанная мною лично для Чинмоя. Ему будет приятно, и мне будет приятно. А вообще, конечно, я считаю концерт в Альберт-Холле царским подарком.

в: Вспомни, когда последний раз на вашем сольнике собиралась «специфическая аудитория»?

о: Мы недавно давали концерт в питерской 239-й математической школе, которую я заканчивал. Очень захотелось сыграть для публики, не платившей за билеты.

в: Одноклассников своих встретил?

о: Нет. Мы играли для теперешних учеников. После уроков.

в: А из педагогов твоей юности увидел кого-нибудь?

о: Там уже давно никого из них не осталось.

в: Доводилось тебе хоть однажды, глядя на какое-то современное явление или на тинейджеров, классически брюзжать «вот в наше время…»?

о: Ни разу в голову не приходила эта фраза. Единственное, как, пожалуй, можно ее использовать: вот в наше время проводились «квартирные» концерты, а теперь их нет. Хочется, чтобы они были. Интересно сыграть что-нибудь с той же степенью внутренней расслабленности, с какой мы играли на домашних выступлениях 25—30 лет назад.

в: Но что сейчас мешает устроить подобную акцию?

о: Боюсь, наши высокие требования к самим себе. Шесть человек поместить в маленькую комнату да еще набить туда зрителей трудно.

в: Если уже тебе в подарок предоставили Альберт-Холл, то, наверное, найдутся друзья и с очень большой квартирой?

о: Так если будет очень большая квартира, получится практически клубный концерт. Мне, собственно, сейчас и нравится играть в клубах, поскольку там наиболее близкая к «квартирникам» атмосфера. Вот сыграли на днях в Каунасе концерт, и там было что-то очень похожее. Элемент неформальности присутствовал.

в: Совсем недавно отмечал 50-летие Юрий Шевчук. Для широкой аудитории вы равновесные представители одного поколения, питерские легенды русского рока, однако с юбилеем ты его не поздравлял?

о: У меня нет его телефона. Мы никогда не были с ним особо близки. Видел его вне сцены, возможно, три-четыре раза в жизни. Уважаю, право Шевчука на собственную точку зрения, но мы занимаемся разными вещами. Я рад, что он существует, но это не повод общаться.

в: Шевчук твердо уверен в том, что он русский рок «никому за тридцать сребреников не продал». А ты?

о: Не думаю, что кто-то готов платить… В России за последние полвека действительно появилась музыка, исполняющаяся под аккомпанемент электрогитар и барабанов, но я бы не сравнил ее с той музыкой, что аналогичным образом исполняется в Англии, Америке или во Франции. Наш рок получился не совсем таким, каким я хотел его видеть. Когда-то я думал, что в России появятся группы, сравнимые с «Битлз», с Джимми Хендриксом… Я говорю о похожем эмоциональном заряде и качестве музыки. С блестящей рок-музыкой у нас, в России, не очень сложилось. Раймонд Паулс в этом смысле может дать солидную фору всем нашим так называемым исполнителям рока. Не могу сказать, что являюсь большим поклонником Паулса, но технически у него мелодии красивые.

в: Земфира отменила концерт в Таллине из-за происходивших там всем известных событий с Бронзовым солдатом. Если бы у «Аквариума» в те дни был намечен концерт в Эстонии, он тоже бы не состоялся?

о: Не могу представить подобную ситуацию. Аллах нас туда не послал в тот момент. Рядом мы были, а в Эстонии нет, но не по политическим соображениям, а просто не сложилось. Ко мне в Риге подходили на улице с утра пьяные люди и спрашивали: «Ну что ты, Боря, думаешь по поводу переноса памятника?» Я отвечал, что понимаю обе стороны конфликта. Буду рад, если эта ситуация разрешится с минимальными потерями. Мне таллинцы рассказывали, каково им было прежде, и у них есть свои вполне объяснимые обиды. Эстония — очень маленькая страна, и я уважаю ее право на самоопределение. Но нашу сторону я тоже понимаю. Действительно, гибли люди, освобождая от немцев Эстонию. Немцы во Второй мировой войне ничем хорошим не были, от них стоило освобождать. А теперь с центральной площади столицы демонтируют памятник этим освободителям.

в: «Аквариум» для тебя — это отражение какой-то эпохи или формация, существующая вне временного контекста?

о: Для меня «Аквариум» — вне эпохи, он идет от Лао-Цзы. То, что мы существуем, доказывает, что из элементов нынешнего времени можно составить нечто гармоничное и отражающее вечность.

в: Буквально на днях на официальном сайте группы появилась нигде прежде не издававшаяся песня «Письма с границы между светом и тьмой». Она напоминает тебя середины 80-х.

о: Так она и написана в 1984-м.

в: Но завершена лишь сегодня. Это не обозначает, что ближайший период «Аквариума» окажется перекличкой с его историей 20-летней давности?

о: Нет. Просто очень долго я не уделял внимания этой песне. Вспомнил о ней лишь в 1999 году, и с тех пор мы в течение восьми лет периодически пытались ее доработать и записать. Наконец, на финише нынешнего нашего «великого тура», который длится без малого год, я начинаю стряхивать с себя обломки тех заборов, стен и цепей, которыми мы сами себя окружили. Я посылаю куда подальше все приходившие в голову концепции из серии «как должно быть», и мы просто записываем отдельные вещи.

в: Мне кажется, эта песня позволит твоим новым поклонникам услышать тебя 30-летнего.

о: В ней есть и я 30-летний, и я сегодняшний. Не вижу между этими состояниями никакой разницы. Внутри я остаюсь таким же, каким был в 20 лет.

в: Одна из недавних твоих радиопрограмм «Аэростат» была посвящена ушедшему Илье Кормильцеву. В ней ты назвал его «лучшим поэтом русского рока» и сказал еще массу проникновенных слов. Это мемориальная речь на смерть друга или на сто процентов истинные твои мысли?

о: Нет, это не мемориальная речь. Илья на самом деле писал невероятные вещи. В лучшую пору их сотрудничества со Славкой (Вячеслав Бутусов. — «Известия») они так действовали друг на друга, что получались гениальные песни. Я этот «Аэростат» записал только потому, что заметил: когда после концертов мы сидим с группой в моем номере, что-то играем, в основном «Сказки братьев Гримм» Петра Мамонова (это дзенский альбом абсолютно), у меня иногда возникает настроение послушать Высоцкого или «Наутилус Помпилиус». Я его слушаю и понимаю, что невероятной красоты и цельности, хотя и мрачности, иногда чудовищной мрачности у этой группы композиции. Среди песен «Наутилуса» есть 15—20 таких, где я замечаю то, что и мне присуще, что и в моей душе есть. Илья со Славкой очень точно отразили определенный взгляд на жизнь. Преклоняюсь перед тем, что они сделали. А месяц назад я понял, что должен записать про них передачу.

в: Раз мы сегодня так много о датах, вспомним еще одну. В феврале следующего года исполнится 20 лет со дня гибели Александра Башлачева. В 1988-м ты в масштабном поминальном концерте в «Лужниках», посвященном ему, не участвовал, и многие тебя тогда за это укоряли. Я предполагаю — особенно при твоем отношении ко времени и датам, — что и сейчас, если затеют некий подобный проект, ты вряд ли на него подпишешься.

о: Я Сашку любил тогда и продолжаю любить сейчас вне зависимости от его творчества. Я не могу оценить сделанное Башлачевым. Это — не мое, это — другое. Могу лишь снять перед этим шляпу. А что касается мемориалов, то если бы наши так называемые рокеры меньше отмечали дни смерти и больше — дни рождения, думаю, было бы лучше.

в: Как ты воспринял сообщение о смерти Ельцина?

о: Отнесся к этому факту по-христиански. Он много чего сделал. Когда Ельцин находился у власти, мне не все нравилось. Но он ведь в последние годы от власти отошел. «Аквариума», к слову, едва ли не впрямую коснулось известие о смерти Ельцина. В день траура у нас был запланирован концерт в Саратове, который до последнего момента находился под угрозой отмены. Выступление все-таки состоялось. Мы договорились о минуте молчания во время концерта.

в: Честно говоря, не припомню, чтобы чьи-то юбилейные рок-концерты в «Олимпийском» в финале не превращались в дружеский джем. У вас произойдет нечто подобное?

о: Нет. У нас будет просто большой концерт «Аквариума». Ничего специально для «Олимпийского» делать не надо. Вот мы вчера репетировали в нашей студии, где едва хватает места, чтобы вся группа разместилась, и я получал удовольствие от игры. Мне ужасно нравится играть в этой группе. Поэтому находимся ли мы в студии или на клубной сцене, или в Альберт-Холле, или на стадионе — без разницы. Будет ли при этом в зале народ, как он станет себя вести — не мое дело. Мы можем выступить перед абсолютно пустым залом и получим такое же удовольствие. Но лучше, конечно, чтобы люди к нам пришли и тоже получили удовольствие.

в: Что такое очередной «первый» документальный фильм об «Аквариуме», который совсем недавно был снят?

о: Ну это на сайте нашем его назвали первым, это не мои слова. Просто ребята из одной московской масс-медиагруппировки по нашему приглашению поехали с нами на гастроли и попытались зафиксировать, как все у нас сейчас происходит.

в: То есть тщеславная щекотка рок-патриарха, наблюдающего за тем, как очередные люди исследуют и фиксируют твой жизненный и творческий путь, тебя не тревожила?

о: А они почти что не исследовали. Просто снимали хронику и самые цензурные моменты, те, что можно показывать широкой публике, показали. В этом году «Аквариум» в дороге, выглядит милым табором. Возможно, кому-то будет полезно посмотреть, как люди могут жить.

в: Эти зафиксированные документальные гастрольные подробности сообщат о тебе что-то новое твоим близким, жене, детям?

о: Они меня и так знают. Я в дороге такой же, как дома. Мне нечего скрывать, тем более что в мире нет ничего тайного, что не стало бы явным.

в: Когда ты в последний раз обращался к кому-то с просьбой напомнить тебе, чем закончился вчерашний вечер?

о: Устройство моего организма давно не позволяет мне напиваться до беспамятства. Хорошо знаю, как люди пьют и как пью сам, и знаю, что в таких случаях происходит.

в: Какой напиток у тебя нынче в фаворитах?

о: Вода. Сейчас мне совсем неинтересно пить алкоголь. Я слишком много всего хорошего выпил, и сегодня у меня нет тяги к спиртному. Трезвым мне быть значительно интереснее. Постоянно сравниваю себя пьяным и трезвым и понимаю, что в пьяном состоянии есть свои плюсы, и большие, но в трезвом плюсов еще больше. Когда я выпиваю, то становлюсь чуть-чуть рохлей, а мне это не нравится. Предпочитаю себя веселым и искрометным.

в: Что-то открыл для себя в искусстве за последнее время?

о: Открытий не было, кроме того, что в процессе подготовки очередной программы «Аэростат» я в десять раз больше узнал о творчестве Баха. И последние полтора месяца ничего, кроме музыки Баха, не слушаю. Не могу остановиться. Хочу послушать другое и не могу. Бах уж больно хорош.

в: Уже решил, какой темой завершишь юбилей в «Олимпийском»?

о: Нет. Определю это за полчаса до концерта. Оценю зал астральным зрением, предположу, к чему все идет, и пойму, что спеть в конце.

в: Ты будешь отдыхать в этом году?

о: Очень рассчитываю после 30 июня отдохнуть. Сыграем последний стадионный концерт в Петербурге и возьмем паузу. Первые пять дней хочется просто отоспаться, а потом надо начинать собирать слова и искать дорогу в еще незнакомые мне области.

в: Хорошо сейчас в России?

о: Только что мы с известным тебе Сашей Линицким во время съемок его фильма про «Аквариум» говорили об этом. У нас с ним несколько разные точки зрения по данному вопросу. Он думает о каких-то невеселых вещах, а я прохожу по знакомым с детства дворам и вижу, как там играют дети, какие у них стоят качели-карусели, смотрю, как бабушки на скамеечках мирно сидят, и понимаю, что такого покоя я здесь не чувствовал уже очень-очень давно. Люди клумбы начинают разбивать возле домов. Господи, я не помню такого. Молю Бога, чтобы это положение вещей продержалось еще хоть немножко.